Неточные совпадения
Когда он
вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно смотря в полуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался
выйти на бак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику.
Матрос, тяжело дыша, остановился с видом гонца, вовремя предупредившего казнь.
— Нервы. Так вот: в Мариуполе, говорит, вдова, купчиха, за матроса-негра замуж
вышла, негр православие принял и в церкви, на левом клиросе, тенором поет.
Затем ему пришлось испытать труд углекопа,
матроса, слуги в трактире, а 22 лет он заболел воспалением легких и,
выйдя из больницы, решил попытать счастья в Лондоне.
Катер
вышел из ветра и стал прямо; парус начал хлестать о мачту;
матросы взялись за весла, а я в это время осматривал Паппенберг.
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное утро. 1-го марта, в воскресенье, после обедни и обычного смотра команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все, офицеры и
матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал
вышел с книгой и вслух прочел морской устав Петра Великого.
Мы уже были предупреждены, что нас встретят здесь вопросами, и оттого приготовились отвечать, как следует, со всею откровенностью. Они спрашивали: откуда мы пришли, давно ли
вышли, какого числа, сколько у нас людей на каждом корабле, как
матросов, так и офицеров, сколько пушек и т. п.
На Мае есть, между прочим, отставной
матрос Сорокин: он явился туда, нанял тунгусов и засеял четыре десятины, на которые истратил по 45 руб. на каждую, не зная,
выйдет ли что-нибудь из этого.
Тут же, у самого берега, купались наши
матросы, иногда
выходили на берег и, погревшись на солнце, шли опять в воду, но черные дамы не обращали на это ни малейшего внимания: видно, им не в первый раз.
Не останавливаясь в Соутамтоне, я отправился в Крус. На пароходе, в отелях все говорило о Гарибальди, о его приеме. Рассказывали отдельные анекдоты, как он
вышел на палубу, опираясь на дюка Сутерландского, как, сходя в Коусе с парохода, когда
матросы выстроились, чтоб проводить его, Гарибальди пошел было, поклонившись, но вдруг остановился, подошел к
матросам и каждому подал руку, вместо того чтоб подать на водку.
Поднявшись на гору мимо какой-то высокой белой стены, он вошел в улицу разбитых маленьких домиков, беспрестанно освещаемых бомбами. Пьяная, растерзанная женщина,
выходя из калитки с
матросом, наткнулась на него.
Наконец пароход подтянули. Какой-то
матрос, ловкий, как дьявол, взобрался кверху, под самую крышу сарая, и потом закачался в воздухе вместе с мостками, которые спустились на корабль. И пошел народ
выходить на американскую землю…
Ничего не
вышло! Немец, положим, монету не бросил и даже сказал что-то довольно приветливо, но когда наши друзья отступили на шаг, чтобы получше разбежаться и вскочить на пароходик, немец мигнул двум
матросам, а те, видно, были люди привычные: сразу так принялись за обоих лозищан, что нечего было думать о скачке.
Разговор был прерван появлением
матроса, пришедшего за огнем для трубки. «Скоро ваш отдых», — сказал он мне и стал копаться в углях. Я
вышел, заметив, как пристально смотрела на меня девушка, когда я уходил. Что это было? Отчего так занимала ее история, одна половина которой лежала в тени дня, а другая — в свете ночи?
Гляжу, а это тот самый
матрос, которого наказать хотели… Оказывается, все-таки Фофан простил его по болезни… Поцеловал я его,
вышел на палубу; ночь темная, волны гудят, свищут, море злое, да все-таки лучше расстрела… Нырнул на счастье, да и очутился на необитаемом острове… Потом ушел в Японию с ихними рыбаками, а через два года на «Палладу» попал, потом в Китай и в Россию вернулся.
Фофан меня лупил за всякую малость. Уже просто человек такой был, что не мог не зверствовать. И
вышло от этого его характера вот какое дело. У берегов Японии, у островов каких-то, Фофан приказал выпороть за что-то молодого
матроса, а он болен был, с мачты упал и кровью харкал. Я и вступись за него, говорю, стало быть, Фофану, что лучше меня, мол, порите, а не его, он не вынесет… И взбеленился зверяга…
Попробовал ту же песню спеть Петруша звонкоголосый, и хотя у него
вышло лучше и одобрил сам Василий Васильевич, но мужикам не понравилось: много ты понимаешь, Петрушка, брось, дай
матросу.
— А в таком случае не проще ли вам
выйти вон и прихлопнуть дверь за собой! — проговорил Варрен, начиная тяжело дышать. В то же время он подступил ближе к Дюроку, бегая взглядом по его фигуре. — Что это за маскарад? Вы думаете, я не различу кочегара или
матроса от спесивого идиота, как вы? Зачем вы пришли? Что вам надо от Молли?
Установили аппарат на палубе.
Матросы быстрыми привычными движениями сняли шлем и распаковали футляр. Трама
вышел из него в поту, задыхаясь, с лицом почти черным от прилива крови. Видно было, что он хотел улыбнуться, но у него
вышла только страдальческая, измученная гримаса. Рыбаки в лодках почтительно молчали и только в знак удивления покачивали головами и, по греческому обычаю, значительно почмокивали языком.
Несколько
матросов под командой помощника капитана
вышли как-то в открытое море на этом катере.
— Го-го! — крикнул
матрос, когда расстояние между ними и шхуной, стоявшей на прежнем месте, сократилось до одного кабельтова. Он часто дышал, потому что гребля одним веслом — штука нелегкая, и крикнул, должно быть, слабее, чем следовало, так как никто не
вышел на палубу. Аян набрал воздуха, и снова веселый, нетерпеливый крик огласил бухту...
Перед закатом солнца капитан
вышел на палубу, крикнул: «Купаться!» — и в одну минуту
матросы попрыгали в воду, спустили в воду парус, привязали его и в парусе устроили купальню.
Четверо
матросов, среди которых был и марсовой Ковшиков,
вышли, несколько смущенные, вперед.
Обедня окончена.
Матросы вслед за начальством подходят к кресту и
выходят наверх. Поставленный тент защищает их головы от палящего солнца. Все как-то празднично настроены.
В самом деле, дерзость поразительная. Хорошо организованная шайка китайцев явилась на пароход в качестве палубных пассажиров, и когда пароход,
выйдя из Гонконга в море, был на полпути до Макао, китайцы-разбойники бросились на капитана и его помощника, связали их и затем при содействии китайцев-матросов (бывших в заговоре) обобрали пассажиров-европейцев и благополучно высадились с награбленным грузом и пассажирскими вещами на подошедшую джонку, предварительно испортив машину парохода.
Сигнальщик [Сигнальщик —
матрос, поднимающий сигнальные флаги. На вахтах он находится вблизи вахтенного, наблюдает в подзорную трубу за горизонтом, бросает лаг — инструмент, измеряющий скорость хода корабля, и исполняет обязанности рассыльного при вахтенном офицере.] сторожил эти минуты по минутной склянке песочных часов, и когда минута стала
выходить, т.е. последний остаток песка высыпаться через узкое горлышко склянки из одной ее части в другую, доложил вахтенному офицеру.
Что же касается до того, чтобы не тронуть
матроса, то, несмотря на одобрение этого распоряжения в принципе многими, особенно, фельдшером и писарем, большинство нашло, что, безусловно, исполнить такое приказание решительно невозможно и что — как-никак, а учить иной раз
матроса надо, но, конечно, с опаской, не на глазах у начальства, а в тайности, причем, по выражению боцмана Никифорова, бить следовало не зря, а с «рассудком», чтобы не «оказывало» знаков и не
вышло каких-нибудь кляуз.
Уж его всячески исправляли и ничего не
вышло, а впрочем, можно повременить; действительно, этот пьяница, грубиян и вор — преотличный
матрос».
Долго еще смотрели моряки на этот городок. Уже корвет
вышел из лагуны и, застопорив машину, оделся всеми парусами и под брамсельным ветерком, слегка накренившись, пошел по Тихому океану, взяв курс по направлению южных островов Японии, а
матросы все еще нет-нет да и оторвутся от утренней чистки, чтобы еще раз взглянуть на приютившийся под склонами городок… Вот он уменьшается, пропадает из глаз и на горизонте только виднеется серое пятно острова.
Через два дня все почти французы оправились и, одетые в русские матросские костюмы и пальто,
выходили на палубу и скоро сделались большими приятелями наших
матросов, которые ухитрялись говорить с французами на каком-то особенном жаргоне и, главное, понимать друг друга.
Ашанин был прав. В общей радости обитателей корвета не принимали участия лишь несколько человек: два или три офицера, боцмана и некоторые из унтер-офицеров. Последние собрались в палубе около боцманской каюты и таинственно совещались, как теперь быть — неужто так-таки и не поучи
матроса? В конце концов, они решили, что без выучки нельзя, но только надо бить с рассудком, тогда ничего — кляуза не
выйдет.
К изумлению ревизора, артиллерийского офицера и нескольких
матросов, расчет капитана на стыд наказанных оправдался: ни один не прикоснулся в водке; все они чувствовали какую-то неловкость и подавленность и были очень рады, когда им приказали
выйти из загородки и когда убрали водку.
Володя сунул
матросу рублевую бумажку и
вышел вон.
— То-то оно и есть! — подтвердил Митрич и после минуты молчания прибавил, обращаясь ко всем: — давечь, в ночь, как рифы брали, боцман хотел было искровянить одного
матроса… Уже раз звезданул… А около ардимарин случись… Не моги, говорит, Федотов, забижать
матроса, потому, говорит, такой приказ капитанский
вышел, чтобы рукам воли не давать.
Отправляющиеся на берег
матросы выстроились.
Вышел капитан и, ставши перед фронтом, произнес маленькое напутствие. Он объяснил, как вредно в жарком климате напиваться без меры и как легко от этого серьезно заболеть и даже умереть, и просил
матросов быть воздержаннее.
Все правительства цивилизованных государств согласились преследовать эту торговлю, и, в силу международной конвенции, Англия, Франция и Северо-Американские штаты обязались
высылать крейсера в подозрительные места для поимки негропромышленников. Кроме того, каждое военное судно держав, подписавших конвенцию, имело полное право задерживать подобные суда и отводить их в ближайшие порты. С пойманными расправлялись коротко: капитана и помощников вешали, а
матросов приговаривали к каторжным работам.
Не день и не два по разным местам разъезжали конторщик Пахом да дворецкий Сидорушка, сзывая «верных-праведных» на собор в Луповицы. За иными приходилось ехать верст за восемьдесят, даже за сто. Не успеть бы двоим всех объехать, и вот вызвались им на подмогу Кислов Степан Алексеич, Строинский Дмитрий Осипыч да еще
матрос Фуркасов. Напрашивался в объезд и дьякон Мемнон, но ему не доверили, опасаясь, не
вышло бы от того каких неприятностей.
Спускались белые сумерки. У ренскового погреба, кого-то поджидая, стояла Таня, оживленная и веселая, со своими золотящимися, пушистыми волосами. Из погреба
вышел красивый, статный гвардейский
матрос. Таня взяла его под руку.
Да-с… B старину все просто было и все были — довольны… Я люблю простоту… Я ведь старый, в отставку
вышел в 1865 году… Мне семьдесят два года… Да. Конечно, не без того, и прежде любили при случае показать пышность, но… (Увидев Мозгового.) Вы того…
матрос, стало быть?
По прибытии в Петербург, он нанялся
матросом на корабль генерала Михаила Савича Бороздина и коллежского советника Василия Петровича Головцына с платою по 10 рублей в месяц и в половине сентября
вышел в море.
Когда
вышел корабль из Гавра, на нем были капитан, его помощник и четырнадцать
матросов. Во время путешествия один
матрос умер, четыре пропали при разных приключениях и только девять воротились во Францию. Вместо выбывших
матросов на корабле наняли двух американцев, одного негра и одного шведа, которого нашли в одном кабачке в Сингапуре.